Эдди — трансвестит и звезда в одном из гей-клубов Токио. Он проводит свое время работая в клубе, снимаясь в порнофильмах знакомого режиссера, принимая наркотики и стараясь найти любовь. Он хочет добиться любви одного из менеджеров клуба, конкурируя в этом с другим трансвеститом. Но результаты этой конкуренции будут ужасными.
В европейском фестивальном кино волна (довольно искусственно на мой взгляд поднятая) фильмов на тему нетрадиционной ориентации идёт по нарастающей последние лет 15 - 20, японцы же начали её тормошить значительно раньше и у них выходит как то естественнее. Кажись, есть даже наименование жанра, используемое в манге и аниме, может и в кино тоже - яой. Правда, Похоронная процессия роз это в первую очередь фильм андерграундный, целиком и полностью арт-хаусный и замороченный по подаче и воплощению, а потом уже кино о геях. Поэтому здесь силён видеоряд, символика и второй слой происходящего, в котором в частности, используется миф о Эдипе. Мир Эдди - это к тому же и мир наркотиков, распущенности, вседозволенности, порнофильмов, бездна, куда он всё глубже погружается. И внутренняя его трагедия скорее именно в этом, а не в самой его принадлежности к "не таким", чья среда вообще в целом здесь показана как что то само по себе разумеющееся и равно не требующее ни оправданий, ни жалости, ни ненависти. Своеобразная вещь. От меня 6/10.
Сильная и глубокая картина яркого представителя японского андерграунда. Думаю, её без пафоса можно назвать киноискусством. Любящим серьёзное, экспериментальное кино настоятельно рекомендую. Подробности в рецензии. Тот случай, когда совмешение тегов не оправданно. Это конечно же авангард, но вот сюрреализм... Да и поводу возрастного ограничения, на мой взгляд, погорячились 9/10
Тошио Мацумото в 1969г. снимает действительно культовый фильм, который можно запросто поставить в один ряд, с творениями самых ярких представителей французской новой волны, таких как Годар, да и прочих «волн». Но, если учесть всю сложную структуру картины, в которой множество сюжетных линий не только не диссонируют, но и гармонично переплетаются то, пожалуй, японский представитель андерграунда утрёт нос многим французским коллегам. Это не в качестве выяснения, кто круче, а для иллюстрации сравнительного, общего впечатления. Режиссёр показывает гей-тусовку, пересекающуюся с движением хиппи. В дыму марихуаны, в атмосфере «свободной любви», герои обсуждают экспериментальное кино, а на улицах проходят антимелитаристские митинги. Я абсолютно не приемлю гей-тему у большинства (особенно современных) западных кинематографистов, из-за навязчивой пропаганды толерантности. Где особенно ярко звучит акцент, что грубые, закосневшие в предрассудках моралисты, не дают жить утончённым и ранимым, и прочее бла-бла-бла. Ничего подобного здесь нет и в помине. Возможно по той простой причине, что в японской (языческой) религии и культуре, никогда не существовало жёсткого табу на гомосексуализм (мужеложество). Поэтому мы не увидим ни эпатажа, ни противопоставления. Внешнего нравственно-социального конфликта нет, конфликт и трагедия находятся глубже, и мы к ним обязательно вернёмся.
Нашлось место и мелодраматической линии. Любовный треугольник, в котором одного и того же мужчину любят сразу две (два) «девушки». Причём эта составляющая носит характер классической трагедии, и даже отголосок сказки (свет мой, зеркальце, скажи…) где ревность и соперничество выливаются в жажду мести и уничтожения соперника. Но и эта трагедия не центральная, а к ней мы потихоньку подходим.
В художественное повествование вкраплены документальные съёмки интервью пассивных гомосексуалистов, об их самоощущении, самоопределении, видении причин и своего будущего. Проскакивают вопросы и по части употребления наркотиков. Резкими, бьющими по глазам кадрами, врываются на экран вспышки воспоминаний главного героя-трансвестита, лишающие его сил, и повергающие в обморочное состояние. Периодически он приходит и подолгу сидит в некой галерее, где с картин на посетителя взирают маски, а за кадром слышатся рассуждения психолога о масках, которые постоянно носят и сменяют люди. Тема масок подводит нас к развязке и корню повествования. Таким образом, на фоне эпохи, сексуальной революции и интервьюируемых геев, автор вскрывает глубочайшую трагедию, снова отсылая зрителя к классике, и всем известной истории о царе Эдипе.
И хотя в картине нет и тени морализаторства, финальный аккорд, и звучащие в конце апокалиптические нотки говорят (имхо), что автор имеет, хотя и не акцентирует (не навязывает), своё мнение на освещаемую им тему.
А что касается технической стороны, здесь всё безупречно. На высоте не только режиссура, но и операторская работа Натсуо Сузуки, тесно сотрудничавшего с ещё одним ярким представителем японского андерграунда Сюдзи Тераямой. Так что, и эстетическое, и интеллектуальное удовольствие гарантируется. Поговаривают, что это был любимый фильм Стенли Кубрика, во как.
