Ну никак нельзя не согласиться:
Скрытый текст
Вся власть бандитам
По следам премьеры сериала Сергея Тарамаева и Любови Львовой «Дети перемен» преобладали полярные мнения. Одни критики назвали картину самым поэтичным и атмосферным взглядом на 1990-е, смакуя отсылки к Лео Караксу и Виму Вендерсу. А другие возмущались самим выбором темы: мол, всё уже сказано про эти «лихие 90-е», какой смысл мусолить одно и то же. Создаётся впечатление, что и те и другие смотрели каких-то других «Детей перемен».
Говорить о пресыщенности темой первых постсоветских лет смешно по той простой причине, что её давно никому не удавалось качественно схватить. И вот уже лет двадцать всё воссоздание эпохи сводится к бутафорским бандитам в чёрных нарядах, которых те отродясь не носили. А в последние годы добавилась ещё и отвратительная назидательность: все преступники в итоге получают по заслугам, а банкуют на этом страшном суде принципиальные потомственные офицеры органов, которые тоже попали на экран будто из неведомой пробирки.
Не избежал соблазна даже корифей Юрий Быков, картину которого «Лихие» «АН» хвалили в ноябре. Но финальные серии тогда ещё не вышли, а в них оказалась знакомая бурда: пламенные борцы с оргпреступностью и погребённые под горой собственных грехов жалкие бандюки. На все 8 серий нет ни единого намёка, что в 1990-е страна относительно удачно проходила трансформационный переход, а значительная часть общества начинала жить свободнее, разнообразнее и богаче. Что далеко не каждого предпринимателя страны пытали паяльником и не каждый заработок отдавал криминалом. Тем не менее в современном кино каждый кадр из той эпохи пропитан духом распада, и вовсе нет созидания, словно весь рост 2000-х случился благодаря чудесам старика Хоттабыча. Или в память о блестящем Советском Союзе, который предстаёт на экранах, наоборот, утраченным райским садом.
Стоит засчитать, конечно, и такие попытки уйти от шаблона, как «Мир! Дружба! Жвачка!». Это костюмный фильм, которому удалось создать атмосферу эпохи, в нужной консистенции смешав жанры комедии, драмы и гангстерского кино. Подержанные 15-летние иномарки, дисковый телефон, видеомагнитофон, ковёр на стене, ливерная колбаса с батоном, спирт «Рояль», гриб в банке на окне – обмана нет, всё так и было. И хрестоматийные бандиты работают кордебалетом при четырёх юных идеалистах, которые словно не замечают всех мерзостей эпохи, потому что хорошего в ней было больше, чем плохого.
Тарамаев и Львова в «Детях перемен» тоже хотели сделать кино про жизнь, а не про бандитов. Но куда же без них, когда успех сериала «Слово пацана. Кровь на асфальте» ясно показал продюсерам, что античные трагедии на материале братвы пользуются повышенным вниманием населения. И вот авторы «Детей», начинавшие с независимых драм, пытаются одновременно сохранить лицо и оставить довольными боссов телеканала НТВ. В какой-то мере даже продвинутому зрителю должно быть интересно понаблюдать за попытками Тарамаева и Львовой впихнуть в картину «невпихуемое», чтобы она пришлась по вкусу сразу всем.
Флоре (Виктория Исакова) чуть за сорок, она живёт в российской провинции, водит троллейбус и воспитывает троих сыновей от бывших мужей-архетипов: уголовника, интеллигента и торгаша. Со стороны может показаться, что Флора уже «приехала», а троллейбус её жизни ходит только по знакомым проводам. Но героиня не хочет сдаваться обыденности: глядя на обречённые лица пассажиров, берёт микрофон и острым словом поднимает им настроение почище любого аниматора. Игра Исаковой – главное достоинство «Детей перемен». Битая жизнью «женщина с яйцами», Флора не утрачивает способности по-девичьи реагировать на ухаживания. И с сыновьями она на одной волне, поскольку какой-то своей частью не вышла из их возраста. И всех бывших мужей способна усадить за один стол на свой день рождения.
Главная проблема для матери – старший сын Пётр (Слава Копейкин), который пошёл в отца-сидельца и уже вышел в авторитет в бригаде местного пахана Михалыча (уморительный Тимофей Трибунцев). Но и он вроде бы ещё не потерян для будущего, раз втайне от братвы тянется к прекрасному: берёт уроки оперного пения и мечтает исполнить партию Германна из «Пиковой дамы». Средний сын Юра (Макар Хлебников) решает стать художником: рисует афиши, мечтает о подвиге во имя любви и влюбляется в молодую хозяйку клуба с сомнительной репутацией (Софья Лебедева). А младший Руслан (Хетаг Хинчагов) развивает в себе коммерческую жилку, торгуя вразнос китайским ширпотребом.
Есть в «Детях перемен» и достойные эпизодические работы. Звезда «Слова пацана» Лев Зулькарнаев предстаёт в совсем ином образе: интеллектуала-недотёпы Родиона, который растоптан то ли властной матерью, то ли новой жизнью, производя и тут же сжигая стихи, которые написал явно не ко времени. Похожий надлом кровоточит и в годящемся ему в отцы актёре-алкоголике Валере (Александр Яценко), который читает философские монологи перед бандитами без всякой надежды на признание.
Однако попытка сделать из «Детей перемен» эстетское кино провалилась. Замах был достойный: обтекающая манера съёмки, детализированные интерьеры, словно кто-то отреставрировал VHS-кассету, на которую в режиме видеорегистратора фиксировалась реальность. Но все бандиты и здесь бутафорские, непохожие на себя, говорящие на странном эсперанто. Большинство персонажей плоские, непроработанные. Пётр как будто родился убийцей и ведёт себя настолько глупо и заносчиво, что совершенно непонятно, чем он завоевал уважение коллег. Хозяйка клуба психует, продаёт бизнес и сбегает с художником, словно не прошла медные трубы на пути к своему положению. Отсутствие достоверности в главном обесценивает и дотошное внимание авторов к мелочам.
Но если не рассматривать «Детей перемен» как большое авторское кино, то в них можно найти удачные эпизоды, где эпоха раскрывается нам вполне достоверно. Интеллигент Генрих неуклюже пытается торговать себе в убыток, только бы не расставаться с дорогими сердцу старорежимными привычками. Авторитет Михалыч приказывает спалить открывшийся на его территории модный суши-бар, потому что там нет шашлыков и водки. Но даже здорово, что и после «Детей перемен» тема «лихих 90-х» так и осталась «не снятой». Значит, она ещё ждёт своего художника.
По следам премьеры сериала Сергея Тарамаева и Любови Львовой «Дети перемен» преобладали полярные мнения. Одни критики назвали картину самым поэтичным и атмосферным взглядом на 1990-е, смакуя отсылки к Лео Караксу и Виму Вендерсу. А другие возмущались самим выбором темы: мол, всё уже сказано про эти «лихие 90-е», какой смысл мусолить одно и то же. Создаётся впечатление, что и те и другие смотрели каких-то других «Детей перемен».
Говорить о пресыщенности темой первых постсоветских лет смешно по той простой причине, что её давно никому не удавалось качественно схватить. И вот уже лет двадцать всё воссоздание эпохи сводится к бутафорским бандитам в чёрных нарядах, которых те отродясь не носили. А в последние годы добавилась ещё и отвратительная назидательность: все преступники в итоге получают по заслугам, а банкуют на этом страшном суде принципиальные потомственные офицеры органов, которые тоже попали на экран будто из неведомой пробирки.
Не избежал соблазна даже корифей Юрий Быков, картину которого «Лихие» «АН» хвалили в ноябре. Но финальные серии тогда ещё не вышли, а в них оказалась знакомая бурда: пламенные борцы с оргпреступностью и погребённые под горой собственных грехов жалкие бандюки. На все 8 серий нет ни единого намёка, что в 1990-е страна относительно удачно проходила трансформационный переход, а значительная часть общества начинала жить свободнее, разнообразнее и богаче. Что далеко не каждого предпринимателя страны пытали паяльником и не каждый заработок отдавал криминалом. Тем не менее в современном кино каждый кадр из той эпохи пропитан духом распада, и вовсе нет созидания, словно весь рост 2000-х случился благодаря чудесам старика Хоттабыча. Или в память о блестящем Советском Союзе, который предстаёт на экранах, наоборот, утраченным райским садом.
Стоит засчитать, конечно, и такие попытки уйти от шаблона, как «Мир! Дружба! Жвачка!». Это костюмный фильм, которому удалось создать атмосферу эпохи, в нужной консистенции смешав жанры комедии, драмы и гангстерского кино. Подержанные 15-летние иномарки, дисковый телефон, видеомагнитофон, ковёр на стене, ливерная колбаса с батоном, спирт «Рояль», гриб в банке на окне – обмана нет, всё так и было. И хрестоматийные бандиты работают кордебалетом при четырёх юных идеалистах, которые словно не замечают всех мерзостей эпохи, потому что хорошего в ней было больше, чем плохого.
Тарамаев и Львова в «Детях перемен» тоже хотели сделать кино про жизнь, а не про бандитов. Но куда же без них, когда успех сериала «Слово пацана. Кровь на асфальте» ясно показал продюсерам, что античные трагедии на материале братвы пользуются повышенным вниманием населения. И вот авторы «Детей», начинавшие с независимых драм, пытаются одновременно сохранить лицо и оставить довольными боссов телеканала НТВ. В какой-то мере даже продвинутому зрителю должно быть интересно понаблюдать за попытками Тарамаева и Львовой впихнуть в картину «невпихуемое», чтобы она пришлась по вкусу сразу всем.
Флоре (Виктория Исакова) чуть за сорок, она живёт в российской провинции, водит троллейбус и воспитывает троих сыновей от бывших мужей-архетипов: уголовника, интеллигента и торгаша. Со стороны может показаться, что Флора уже «приехала», а троллейбус её жизни ходит только по знакомым проводам. Но героиня не хочет сдаваться обыденности: глядя на обречённые лица пассажиров, берёт микрофон и острым словом поднимает им настроение почище любого аниматора. Игра Исаковой – главное достоинство «Детей перемен». Битая жизнью «женщина с яйцами», Флора не утрачивает способности по-девичьи реагировать на ухаживания. И с сыновьями она на одной волне, поскольку какой-то своей частью не вышла из их возраста. И всех бывших мужей способна усадить за один стол на свой день рождения.
Главная проблема для матери – старший сын Пётр (Слава Копейкин), который пошёл в отца-сидельца и уже вышел в авторитет в бригаде местного пахана Михалыча (уморительный Тимофей Трибунцев). Но и он вроде бы ещё не потерян для будущего, раз втайне от братвы тянется к прекрасному: берёт уроки оперного пения и мечтает исполнить партию Германна из «Пиковой дамы». Средний сын Юра (Макар Хлебников) решает стать художником: рисует афиши, мечтает о подвиге во имя любви и влюбляется в молодую хозяйку клуба с сомнительной репутацией (Софья Лебедева). А младший Руслан (Хетаг Хинчагов) развивает в себе коммерческую жилку, торгуя вразнос китайским ширпотребом.
Есть в «Детях перемен» и достойные эпизодические работы. Звезда «Слова пацана» Лев Зулькарнаев предстаёт в совсем ином образе: интеллектуала-недотёпы Родиона, который растоптан то ли властной матерью, то ли новой жизнью, производя и тут же сжигая стихи, которые написал явно не ко времени. Похожий надлом кровоточит и в годящемся ему в отцы актёре-алкоголике Валере (Александр Яценко), который читает философские монологи перед бандитами без всякой надежды на признание.
Однако попытка сделать из «Детей перемен» эстетское кино провалилась. Замах был достойный: обтекающая манера съёмки, детализированные интерьеры, словно кто-то отреставрировал VHS-кассету, на которую в режиме видеорегистратора фиксировалась реальность. Но все бандиты и здесь бутафорские, непохожие на себя, говорящие на странном эсперанто. Большинство персонажей плоские, непроработанные. Пётр как будто родился убийцей и ведёт себя настолько глупо и заносчиво, что совершенно непонятно, чем он завоевал уважение коллег. Хозяйка клуба психует, продаёт бизнес и сбегает с художником, словно не прошла медные трубы на пути к своему положению. Отсутствие достоверности в главном обесценивает и дотошное внимание авторов к мелочам.
Но если не рассматривать «Детей перемен» как большое авторское кино, то в них можно найти удачные эпизоды, где эпоха раскрывается нам вполне достоверно. Интеллигент Генрих неуклюже пытается торговать себе в убыток, только бы не расставаться с дорогими сердцу старорежимными привычками. Авторитет Михалыч приказывает спалить открывшийся на его территории модный суши-бар, потому что там нет шашлыков и водки. Но даже здорово, что и после «Детей перемен» тема «лихих 90-х» так и осталась «не снятой». Значит, она ещё ждёт своего художника.