Виды доброты (2024)
(Kinds of Kindness)

Часть 1. Смерть Р. М. Ф.

В каждой части есть герои, движимые маниакальными идеями. Здесь это начальник (Дефо), узурпатор власти, диктующий, по взбрендившим прихотям, подчинённому (Племонс) каждый шаг в его «овощной» жизни. Утрированная, очевидно, сатира на распространённый тип вышестоящего самодурства и вообще разных нелепых корпоративных предписаний. Суть в том, что стадный человек, настолько привыкший к навязанным схемам (от гос. верхушки, рекламы или, не знаю, блогера-кинокритика, который вам что-то разжуёт на свой лад, и вы полагаете, что у вас появилось собственное мнение), отвыкает критически мыслить, анализировать самостоятельно, теряется на дарованной свободе и просится обратно в несвободу, где выбор за него сделан. Так кто виноват: тот сверху, кто вытравил личность из человека? Или сам человек, который, поддавшись всем этим директивам на поток, обмяк? Словом, новелла про несамодостаточность, выполненная, в духе автора, этюдами театра эксцентрики, гротеска, фиглярства. Режиссёр будто пародирует (не на голубом глазу же?) пару типичных пианинных тревожных нот из хорроров, свидетельствующих, что что-то эдакое внезапно произошло. Также это подтрунивание над официозом формальных одинаковых фраз, говоримых ради приличия в стандартных ситуациях. Смущает, что Лантимос снял маску с Дефо после «Бедных-несчастных», а тому всё равно играть нечего. Супермен лицедейства (роли Ван Гога, смотрителя маяка, да хотя бы и домушника в ловушке) усередняется до невыразительной функции, которую может исполнить кто угодно. Это подстава.

Часть 2. Р. М. Ф. летит

Летит мельком, на вертолёте. Ирония, конечно, вынести в заголовок всех новелл третьестепенный проходной персонаж. Главный в «Видах доброты», разумеется, Джесси Племонс. И я рад за актёра, которого многие недооценивали, над внешностью потешались и недоумевали над выбором Кирстен Данст. Казалось бы, довольно мутные, извиняюсь, поросячьи глазки, топорная фактура физиономии, а он этим лицом всё, что нужно, выразить в состоянии. В каждой из трёх частей Племонс разный, и внутри частей метаморфозы претерпевает. Разноплановость — большущий плюс в профессии. Лантимос снова паясничает, абсурдно чудит. Он стремится разорвать поведенческий шаблон в предлагаемой незатейливой фабуле, шокировать зрителя чокнутыми реакциями героев. Взять, как в первой новелле начальник вдруг целует подчинённого на прощание. В губы. Здесь персонаж Племонса за ужином у друзей жалобно канючит у тех устроить просмотр какого-то архивного видео с пропавшей женой; это преподносится как нечто серьёзное, душещипательное, а оказывается... свингер-пати всей четвёрки. Центральная ось новеллы — в высмеивании конспирологических теорий заговоров (прогнозируемая, что не очень хорошо, концовка немного шатает мою мысль, но не суть). Каждому, наверное, пусть в формате сетевой коммуникации, встречались подобные типажи. Тут наблюдаем частный случай — манию преследования. Помимо того, Лантимос будто специально вызывает тошноту смакованием темы жратвы, обычной для повседневной болтовни филистёров. Похоть, жратва. Лантимос — это сарказм над низменными потребностями хомо сапиенса. Как молвил на корабле в «Бедных-несчастных» чернокожий философ (актёр и здесь одно из действующих лиц): «Все мы жестокие животные». Духовная, так сказать, пища, увлечение чем-то благородным, тонким среди героев грека — непопулярны. А так оно и бывает обычно, оглянитесь вокруг.

Часть 3. Р. М. Ф. ест сэндвич

Тут Лантимос придумал, что героиня (Стоун) зачем-то, оксюморонно для арт-хаусного кино, регулярно дрифтит, паркуясь, на своём масл-каре. Абсурдничать так абсурдничать. Пародия на «Форсаж», не иначе. В каждой части имеются сновидения. Герои придают им важное значение, значение вещих снов. Это ведь тоже стереотипное занятие обывателей. В новелле освещается тема сектантства, по обыкновению замешанного на оргиях, разных бредовых ритуалах. А коитус с мужем, видите ли, к осквернению ведёт, греховно. В принципе, в этом новелла близка к первой. Когда есть некий начальник (гуру), велящий марионеточной пастве, что ей делать. Во второй новелле ведь тоже есть манипуляция с указанием покорной супруге чего-то отчекрыжить от себя. Что сказать. Эта заключительная часть — самая, на мой взгляд, невнятная, вымученная. Сумбур, скомканность, герои ходульные. Объёмный замах не для куцой новеллы в альманахе. А местами и претенциозно: всунуть этот танец Стоун, который нам скормили в преддверии премьеры, — из той серии лишней вычурности. И так банально заканчивать историю — уж лучше было оборвать. Схалтурил грек.

Резюме

Я мало сказал о художественных особенностях картины. А о них и сказать особо нечего. Не искать же здесь действительно атмосферу. И вообще. Грек играет в опасную, откровенно вредную игру. Он находит результативный смысл в конспирологии, сектантстве, что подкрепляет объектов произведения. Почему же Лантимос так назвал свой фильм, «Виды доброты»? А пёс его знает, даже не особо и интересно. Видимо, как в том фильме: «Чтобы никто не догадался». Он, конечно, очень искусственный режиссёр и снимает о пустых уродцах. Т. е., о ком он снимает, понятно, но для кого он снимает? Чем я лично могу обогатиться, кроме отдельных перформансов талантливых актёров? (Что бы грек поделал с ординарными — тоже ещё вопрос). Мысль у него, в сущности, не бог весть какая великая, для души — ясно, нуль. Известная категория людей выкладывает в чатах ролики со всякими губастыми, люмпенами и прочими поехавшими и облегчённо посмеивается свысока, что они или их жёны, мол, не такие, самооценку себе таким дешёвым способом поднимают. Недостойное занятие. Видимо, для этих скудоумных лицемеров, недалеко уехавших, и снимает. Есть у меня убеждение, что ориентироваться надо на лучшие образцы, тянуться к ним. Так победим.

6 из 10

Очень мрачная причудливая сюрреалистическая комедия от арт-хаусного мастера Йоргоса Лантимоса – неутомимого исследователя природы и породы человеческой. Это антология из трех довольно длинных короткометражек (примерно по 50 минут каждая). На мой взгляд, последняя версия - лучшая, первая немного отстает от нее, а средняя - худшая, но средняя также и самая сложная. Наверно, «Виды доброты» - явное улучшение по сравнению с его предыдущими фильмами ("Убийство священного оленя", "Фаворитка" и "Бедные-несчастные"), но и не так хорош, как его лучшие работы ("Клык" и "Лобстер").