Истории, которые нас трогают

«Хороший год» Ридли Скотта с Расселом Кроу пробудился в сознании по мере продвижения в просмотре этой ленты. Неужели схожие мотивы? Пожалуй. Та же самая пленительная притягательность зрелища. Маленький человек делает шаги в постижении мира. Едва ли не первые, свободные. Открывая и насыщаясь опытом, напитываясь вдоволь. И Макс Скиннер из детства передаёт привет Полю Карадеку. Оба осчастливлены судьбой, поцелованы её, отмечены. Почему? В чём причина? Всё просто — повезло с учителями. Рядом оказались чуткие внимательные люди щедро поделившиеся накопленным багажом знаний, взявшие на себя ношу наставничества. Так обычно любящая мать терпеливо объясняет ребёнку самые тонкие нюансы — почему? Зачем? А как? И вопросы сыпятся как из рога изобилия и рот вопрошающего не закрывается ни на минуту — отвечают, значит знают и готовы говорить. Подарки — отдаваемые даром. Чужой опыт — в собственную корону. И внимательность глаз подкупающим доверием — не соврать, не согрешить.

Сиротский приют Парижа позади, новое место, новые люди, совершенно иной уклад. Но это лучше казарменного положения маленьких, едва ли не арестантов, с подзатыльниками и затрещинами от персонала. Вольница. И глаз привыкает к местным широтам, и сердце чутко реагирует на портреты людей в лицах. А вот и первая остановка, возможно самая главная на пути следования — браконьер Татош (звезда французского кино Франсуа Клюзе). И дни напролёт с ним, и дни напролёт за ним — маленькие хитрости выживания в графских угодиях и добыча пропитания от щедрот окружения в словах, поступках. Роль графа — Франсуа Берлеан (ещё одна топовая фигура картины).

Лента смотрится легко, в удовольствие. Мелодия из «Хорошего года» пробуждается в голове глядя на всю эту круговерть — национальные переливы народной грации. Увы, здесь партии звуков только фразами и взглядами. Но может быть это и к лучшему?

И там, и здесь провинциальная Франция. И там, и здесь мальчики без участия родителей. Один под пристальным взглядом любящего дядюшки, другой не имеющий никого ближе этого дядюшки. И научение без учебных дисциплин, и постижение в радужных красках кружащего пред тобой мира. Прелесть и поэтика виноградной лозы и живая душа природы доверительно распахивающаяся копошащейся делами лисицы, оленьим рёвом, кабаньим стадом идущим на прокорм…

Кажется, что режиссёр сам погрузился в своё детство и растворился в ребячьей непосредственности — столь прекрасен мир предлагаемый нашему вниманию. Райский Эдем в кущах сада мы наблюдаем. И река, и луга, и лес неосознанное абсолютное счастье которым одаривает нас мироздание и вписанный в её гармонию человек высшее наслаждение от их единения.