Скрытый текст
Я пью за тех, кто выстоял в беде,
Плывет в мертвящей, ледяной воде.
Кто в яхте, перевернутой вверх дном,
Карабкается к днищу с топором.
За тех, кто землю потеряв свою
Сражался и погиб в святом бою.
Кто ненавистью укрепив сердца
Отстреливаться будет до конца
Сурова жизнь
И выживают в ней
Не те, кто мерзнет у чужих печей
Кто в прошлом поленился сделать шаг,
Чтобы сложить свой собственный очаг,
Кто, говоря, погибну все-равно,
Бессильно опускается на дно.
Мне тех не жаль, кто сдался без борьбы,
Так делают природные рабы,
Нема их жизнь
И будет смерть глуха
Они не плод земли, а шелуха,
Они порою выживают, но
Потомство их уже обречено.
Сурова жизнь,
И мне противны те,
кто ханжески твердит о доброте.
Ведь эти люди не добры,
Их руки цепки, их глаза остры
Они не сердобольны, не нежны,
Им слабые соперники нужны.
Они убогих вовсе не любя
Хотят лишь легкой жертвы для себя.
Так будем же сильны. ВСЕГДА! ВЕЗДЕ!
Я пью за тех, кто выстоял в беде!
Плывет в мертвящей, ледяной воде.
Кто в яхте, перевернутой вверх дном,
Карабкается к днищу с топором.
За тех, кто землю потеряв свою
Сражался и погиб в святом бою.
Кто ненавистью укрепив сердца
Отстреливаться будет до конца
Сурова жизнь
И выживают в ней
Не те, кто мерзнет у чужих печей
Кто в прошлом поленился сделать шаг,
Чтобы сложить свой собственный очаг,
Кто, говоря, погибну все-равно,
Бессильно опускается на дно.
Мне тех не жаль, кто сдался без борьбы,
Так делают природные рабы,
Нема их жизнь
И будет смерть глуха
Они не плод земли, а шелуха,
Они порою выживают, но
Потомство их уже обречено.
Сурова жизнь,
И мне противны те,
кто ханжески твердит о доброте.
Ведь эти люди не добры,
Их руки цепки, их глаза остры
Они не сердобольны, не нежны,
Им слабые соперники нужны.
Они убогих вовсе не любя
Хотят лишь легкой жертвы для себя.
Так будем же сильны. ВСЕГДА! ВЕЗДЕ!
Я пью за тех, кто выстоял в беде!
А Гир, конечно, тот ещё талант. Мастерство не пробомжуешь
